-Заходите еще! – бодрый мужской голос донесся до их ушей за пару мгновений до того, как тяжелая резная дверь бара захлопнулась за ними. Впрочем, как только она открылась вновь, пропуская внутрь уже совсем других людей, голос столь же энергично разразился приветствием.
И как он только успевает? Праздник все-таки, и посетителей – как каплей в море, – будь Фаро на месте хозяина сего заведения, ему вполне хватало бы слежения за тем, чтобы у каждого в кружке/бокале/рюмке что-то было, плюс, наемный персонал тоже сам по себе шевелиться не будет.
Хотя существовал один не подлежащий сомнению факт – на его месте Рибейро не будет никогда. Выбранному пути наемника он собирался следовать до победного конца, и в его представлении это не сочеталось с выполнением подобной прозаической работы.
Что, однако отнюдь не мешало ему время от времени заглядывать сюда и выпивать стаканчик-другой.
Тем более, сегодня был весьма достойный повод  – День Святой Розалии, покровительницы Палермо, почитаемой всей Сицилией. Грех для мафии не выбраться из своих темных закутков и не смочить горло – стражи закона, ровно как и все остальные граждане, квасят на полную, возможно, даже за соседним столиком с еще вчера столь тщательно разыскиваемыми преступниками.
Так что в день города все равны, и недаром – должны же существовать моменты, когда даже в убийствах отпадает необходимость. Хотя от кражи кошелька и украшений под шумок в огромной колонне, шагающей по городу, никто не застрахован.
Кстати, к тому моменту, как они вышли из бара, пресловутая толпа праздно разодетых людей с песнями и плясками как раз совсем недавно прошла мимо: то тут, то там возникали люди, пытавшиеся догнать основной состав, пробегавшие по мостовой, щедро усыпанной цветами, конфетами и прочей яркой ерундой.
Недолго любовавшись на все это безобразие, молодые люди свернули в ближайший же переулок – идти им предстояло явно не по одной из главных улиц.

Пожалуй, самое время объяснить, почему же «они» и кому «им». Практически три года Фаро находился в Италии. Естественно, был полностью оторван от всех своих прежних связей, а намеренно обзаводиться новыми было не самой лучшей идеей. Сказать честно, большинство встреч Рибейро с другими людьми просто-напросто заканчивалось их смертью…
Однако если в первый год своего пребывания в Палермо он даже не подозревал ни о существовании Розалии, ни о том, что происходит в городе в день ее почитания, то ко второму году проигнорировать столь пышный праздник не удалось – хотя в обоих случаях он даже и не думал праздновать.
А вот год назад на горизонте замаячила… Да чего уж там, нос к носу столкнулась с ним фигура, перевернувшая все его представления о приятном времяпровождении с ног на голову.
Справа от него собственной персоной шагал Эйд Фаррадей, прославленный в этих краях под кличкой «Ястреб». Его походка нисколько не пострадала от выпитого в баре виски – а разве могло быть по-другому? Рибейро еще не скоро узнает, кому из них двоих удастся перепить другого, и кто способен с первого раза сбить самую дальнюю мишень или разрезать больше препятствий с одного замаха на следующее утро… но, пожалуй, вернемся к повествованию.
С сим субъектом Фаро столкнула не иначе, как судьба… и быстро смоталась, свернув удочки, дрянь такая. В течение последнего года жизни на Сицилии дороги мечника так или иначе пересекались с ирландцем.  Началось все с того памятного задания… Затем следовали случайные столкновения в «грязных» местечках, где обычно можно встретить свободных наемников вроде них двоих, а впоследствии и вовсе заранее запланированные встречи. Хотя последних все еще было меньшинство.
Но что мешало двум знакомым (конечно, они не знали друг о друге ничего, кроме того, на что были в действительностью способны, но для таких, как они, и это было непозволительной роскошью) собраться вместе и посидеть немного в хорошем баре с отличной выпивкой, импортируемой прямиком из их родных стран?
И «продолжить в другом месте». Сегодня эта мысль впервые посетила их, и явно читалась во взглядах, которыми они обменялись, когда поняли, что помещение чересчур забито уже порядком пьяными гражданскими. Эйд предложил переметнуться к себе – португалец не возражал. Не то, чтобы были причины не хотеть видеть чужих у себя в берлоге, но и причин отказываться и тащить знакомого к себе тоже не находилось.
Купив пару бутылочек спиртного прямо в баре, дабы не заморачиваться потом – все-таки выходной день, мало какие магазины еще работали – они неторопливо двигались в сторону квартиры, которую снимал Фаррадей.
Пока было время, стоило прикинуть, какими путями добираться домой… Ночевать в гостях, да еще в таких, как-то не входило в планы Рибейро. Вряд ли он напьется до такого состояния, что будет не в состоянии волочь ноги (а это нереально потому, что меру он знает, объем алкоголя в пакете не способен вывести его из кондиции, да и качество выпивки на высоте, что также является показателем), впрочем и Ястреб не был похож на примерного хозяина, чья совесть не позволит выпустить приятеля скитаться одному по ночному городу.
И не такие уж они и приятели, в конце концов.
Но изредка выпивать вместе было на удивление приятно. Может, дело было в их общем не самом лицеприятном деле, или в неоднозначном прошлом, или способностях, считаемых многими воистину чудовищными. Черт знает, они оба не принадлежали к той категории людей, которым привязанность к другому человеку нужна как воздух...
Но, наверное, именно это и притягивало их друг к другу. Подобная самодостаточность в наши дни встречалась все реже и реже - но по-прежнему находились люди, способные оценить ее в полной мере.

Итак, они направлялись к жилищу Эйда.

Не успели они отойти от бара хотя бы на квартал, как тут же оказались в водовороте бьющего в нос парфюма, разноцветных пышных юбок, зазывающих хихиканий и длинных развевающихся волос.
Фаро не знал, стоит уважать или, наоборот, презирать женщин за то, что по одному взгляду на них в большинстве случаев сразу становится понятно – стоит перед тобой порядочная леди, или девушка, доступная, как вода во время дождя – но в данный момент это лишь помогло избежать ненужных формальностей. В первом случае в столкновении виноваты были бы они, и, черт знает, перед кем пришлось бы извиняться, но сейчас они имели полное право спокойно миновать пытающихся весьма неоднозначно зафлиртовать с ними девиц. Было видно, как они устали от своей обычной работы, обычных клиентов и обычных денег, было даже почти видно желание просто получить удовольствие от секса с привлекательным молодым человеком, а также то, сколько усилий они готовы приложить, чтобы все-таки увлечь приятелей за собой, ну или увлечься за ними. Так что то, как скоро удастся уйти от столь решительно настроенных «бабочек» сейчас целиком и полностью зависит от них самих.
Стараясь никого не задеть, что непременно дало бы ненужный намек на влечение, Рибейро начал обходить каждую из куртизанок, так прекрасно выглядящих по случаю праздника. Оценить внешний вид он вполне мог, но вот отдать ему должное – увы, нет. Наемника уже достаточно долгое время по-настоящему притягивали лишь активные интересные юноши. Он не видел в женских объятиях ничего, что смогло бы его удовлетворить, и не собирался в ближайшее время проводить повторные поиски.
Но, естественно, не имел никакого права говорить за других – а роль этих самых «других» сейчас весьма успешно выполнял довольно улыбающийся стрелок.
И если Эйд останется в этой толпе еще хотя бы полминуты, он рискует получить всех этих девушек сразу, причем, совершенно бесплатно.
Так что у мечника был почти благородный порыв – спасти знакомого от участи быть всерьез затраханным до смерти. Хотя, существовали и еще порывы, но уже куда менее красивые. Распивать недавно купленный первосортный алкоголь в одиночку – недопустимое извращение, плюс, коли уж Фаррадей заикнулся про свое жилище, значит, португалец туда попадет. Сегодня. И, желательно, без отряда ищущих эротических приключений дамочек.
Наконец, миновав вроде бы немногочисленную, но такую цепкую, почти как паутина, группку, он повернулся к ней лицом. Глаза сразу выцепили рыжую макушку, на уровень выше остальных голов.
Ну, и как мне вытащить тебя оттуда, Ястреб?
Сам он просто решил проигнорировать их, всех сразу, однако о намерениях напарника ему не было известно. Хотя… не так уж сложно догадаться о том, как поведет себя в такой ситуации нормальный парень.
В последнее время ему «везло» как раз на нормальных парней. И это даже если не брать в расчет то, что сегодня вечером в его планы входила лишь выпивка!
-Эйд. Если ты рассчитываешь поменять планы, я могу оставить вам бренди.
Он в оргиях участвовать не собирается. Не в таких.

Каким бы легкомысленным Эйд не старался выглядеть, основную суть он всегда улавливал подозрительно быстро. Вот и сейчас, правильно истолковав, к чему клонит португалец, он не только вышел из сетей еще не осознавших, что их конкретно продинамили, девиц, но даже обогнал напарника, продолжая указывать дальнейшую дорогу к своему дому.
О том, что подобный исход отчасти зависел от собственной недвусмысленной фразы, Рибейро как-то не задумывался. Мечник хоть и старался избегать в своей речи туманностей, но ни в коем случае никого ни к чему не принуждал. Иначе он бы просто схватил Фаррадея за локоть и увел подальше отсюда, неважно в какую сторону. Потом бы как-нибудь разобрались, оба не первый год в Палермо, не заблудились бы.
Как бы то ни было, но разочарованные вздохи-ахи все же остались позади. Что было немного странным, ведь Эйд имел стопроцентный шанс на весьма жаркое завершение дня со стороны прелестниц, да и на лице его не было той непроницаемой недоступности, что буквально окутала всю фигуру Рибейро. Впрочем, мотивы – не самое главное, куда важнее, что в итоге ирландец (несмотря на ужаснейший соблазн) поддержал Фаро. И, похоже, им, как и планировалось всего пять минут назад, все-таки удастся спокойно посидеть вдвоем, медленно потягивая любимые виски и бренди, и поговорить о чем-нибудь, без всех этих праздных, словно живущих в другом мире, обычных горожан. И уж точно не подвергаться больше внезапным нападкам любвеобильных «бабочек», с которыми Ястреб даже умудрился нормально попрощаться, придумав что-то в оправдание их уходу.
И как его только на всех хватает…
Португалец тоже мог что-нибудь сказать дамочкам. Вот только зачем? Он раскаивается? Нет. Он хочет дать намек на то, что «если бы не обстоятельства, мы бы с вами~бла-бла-бла»? Ни в коем случае. Ему банально нечего им сказать.
Также ему не хотелось бы ничего говорить парню, с которым он только что поравнялся, но, похоже, этот разговор точно придется довести до конца…
-Удивительный ты человек Фаро. Как на тебя смотрела та кареглазая блондинка! А она была в той компании одной из самых красивых, если не самая.
На что Рибейро смог лишь смерить спутника с головы до ног одним из своих ничего, в общем-то, не значащих взглядов.
Ну, вот как объяснить, что какой-то «кареглазой блондинке» он предпочел бы… допустим, одного рыжего с золотистыми глазами?
Но нет, у каждой прямолинейности свои границы. Фаро не испытывал никаких комплексов по поводу своей ориентации, наоборот, в армии в свое время к нему едва ли не сами приходили, и ему было откровенно плевать, что могут по этому поводу сказать другие, однако окружающие окружающим рознь. И если Эйд будет иметь взгляд на подобные вещи, полярно отличный от взгляда мечника, встретятся ли они когда-нибудь еще, соберутся ли выпить вот так вот просто?
Черт, что ни говори, а ведь он, похоже, неслабо привязался к сему субъекту.
Что ж, со своими мыслями можно разобраться и в другой раз, а восклицание собеседника требовало ответа прямо сейчас.
-Да? – он действительно не заострил на этом особого внимания, так что особо противиться  смысла не было, плюс, у стрелка явно вкус на такие вещи получше будет, - Вполне возможно. Однако не чувствую разочарования от того, что не заметил ее, - юноша отвел глаза и оглядел улицу, по которой они двигались прямо сейчас, - Это ты сейчас мне завидуешь или тебе девушку жалко?

Ввести Фаро в ступор было не то, чтобы нереально, но своеобразный талант требовался точно. Он мог словам удивиться, мог их подолгу переваривать, мог даже переспросить, но вот чтобы в голове появилось сразу несколько, в чем-то даже противоречащих друг другу мыслей…
А вот Ястреб смог. Одной-единственной своей фразой:
-Твои качества как любовника мне не известны, поэтому не спешу жалеть девушку раньше времени.
Было странно. Настолько, что португалец даже замедлил шаг. Эйд протянул это таким тоном, что начиналось казаться, будто при знакомстве каждый человек обязан предоставить целый список рецензий от всех своих предыдущих любовников. И это если не брать во внимание то, что стрелок в принципе не мог оценить Рибейро в данном плане. Ну, в принципе-то как раз мог, но вот если думать головой Фаррадея – что ему дадут слухи от каких-то случайных, абсолютно неизвестных ему девушек, особенно если этих девушек никогда и не было, но он обо всем этом может только догадываться?
Хотя нет, стоп. Первое и самое основное правило Фаро в общении со своим напарником – никогда не позволять себе думать его головой. Это не только востребует всех запасов логики, сообразительности, интуиции и фееричности (которая, к слову, не каждому дана), но еще и может оказаться делом крайне заразным. И, возможно, даже неизлечимым.
Стоит пожалеть если не себя, то хотя бы их заказчиков, которым придется иметь дело уже с двумя Эйдами.
Вот как размножаются Эйды…
Хвала небесам, они уже дошли до нужного дома, и Фаррадей вышел к двери первым, что позволило мечнику приложить ладонь к лицу в бессилии перед собственной дедукцией. Он быстро справился с эмоциями, и уже по дороге к самой квартире смог дать, как ему казалось, устраивающий Ястреба ответ.
-Полагаю, что пока не возникнет необходимости, не имеет и смысла знать.
Расплывчато, зато правда. Отбросим в сторону вкусы Фаро, стрелку абсолютно незачем иметь хотя бы минимальное представление о подкованности своего собеседника в делах любовных. Помнится, он никогда никого не просил искать ему партнера на ночь. И о предпочтениях своих он предпочитал молчать. Но это в то же время и было его основной ошибкой, ведь Эйд не любил подолгу о чем-то не знать.
Ну, сильно захочет – получит требуемое в полной мере. А пока стоило отвлечься хотя бы на место обитания ирландца, это было поистине достойным зрелищем.
Любой мог бы подумать, что в комнатах кого-то подобного будет либо навалено слишком много мебели, либо она будет практически отсутствовать – здесь же всего было ровно столько, сколько нужно: всего было в достатке, при этом и оставалось достаточно свободного места, и по каждому из предметов было видно, что его регулярно используют. Не обошлось и без некой захламленности, но то был именно хлам, а не мусор: старые, очень старые и даже относительно недавно созданные (хотя, казалось бы, кое-кто полностью перешел на профессию стрелка…) вещицы, в основном небольшие, и, увы, все ворованные. Или, как там говорилось? Взятые в займы.
Эдакий бессрочный заем – вполне в духе Фаррадея.
Здесь было много чего занятного, но отдельное внимание стоит уделить полкам с книгами. Большинство из них были весьма интересными, а порой и вовсе попадались редкие редкости даже по меркам ценителей. Что, однако, все равно не удивительно. Эйд мог не любить подолгу читать, но иметь что-нибудь труднодоступное всегда приятно щекотало его гордость.
Сейчас они находились в чем-то среднем между столовой и гостиной, дверь дальше по коридору должна была вести в спальню; возможно, за ней есть еще комнаты, но навряд ли наемнику требуется столько личного пространства. В общем и целом, впечатление пока складывалось приятное. Здесь живут в полной мере этого слова, что не может не создавать определенную атмосферу уюта, даже с учетом тех факторов, что хозяин квартиры – одинокий, часто пропадающий по «долгу службы» (порой сразу на несколько суток) молодой парень. Могло быть и хуже - куда хуже - особенно если знать Эйда в той степени, в которой он любит себя всем представлять.
Так что Фаро остался доволен, настолько, что даже на время отодвинул их все еще продолжающийся разговор на задний план.
Подойдя к столу и, поставив пакет на деревянную поверхность, он достал оттуда бутылки, надеясь, что Ястреб сам сообразит необходимую тару. Пока же можно было расслабиться, сняв жилетку и повесив ее на спинку ближайшего стула, и даже слегка потянуться, размяв согнутые на протяжении всего пути в одном и том же положении руки.
-Кстати о той, которая тебе «больше приглянулась» - надеюсь, ты запомнил ее лицо. Не сегодня, так в другой день, не думаю, что она куда-нибудь исчезнет.
Он и сам не знал, почему надеялся на такую чушь. И надеялся ли? Или это были просто слова вежливости? Черт разберет, но, по крайней мере, он пытался предостеречь себя от всевозможных причитаний на тему «Ну всее, ты таки испортил мне праздник!». Даже если Фаррадей на самом деле будет сожалеть не так уж и сильно, в подобных словах себе может и не отказать. А мусолить подобное хотелось бы меньше всего… В худшем случае, отбросив эту тему, стрелок захочет продолжит вторую - касательно выяснений пристрастий Фаро.
Что же, чему суждено быть, того не миновать

Не прошло и десяти минут с тех пор, как они оказались в квартире, а любому только что зашедшему сюда человеку может легко показаться, будто они сидят так уже несколько часов подряд.
Действительно, они очень быстро устроились так, как было максимально удобно каждому из них; причем, если Эйду тут в принципе всегда было удобно, его же жилище, то Фаро, как выражаются на улицах, «словил настрой». Сочетание из хорошего расположения духа, приглянувшейся ему обстановки в комнате, неугомонного стрелка в качестве собеседника, а также немаловажной во всей этой картине бутылке настоящего португальского бренди – вот, что на самом деле нужно для того, чтобы Рибейро уселся на первый попавшийся стул, плеснул в предложенный Ястребом стакан немного спиртного и, на какое-то время отодвинув на задний план все свои проблемы, почувствовал себя по-настоящему расслабленным.
-Ммм… хитрый.
-Разве? – вполне серьезно переспросил мечник, пожав плечами, - Я всего лишь озвучил всем известный факт. Если не собираешься совершать чего-то – к чему забивать себе голову подробностями этого «чего-то»? – пробежавшись глазами по фигуре Фаррадея, португалец медленно отпил из стакана, немного подержав бренди во рту, позволяя вкусу распространиться. Такого, как Эйд, подобные объяснения ни на грош не устроят… - Конечно, твоему «знать, потому что хочется знать» все по колено, тут даже я не стану  спорить. Но и ты должен понимать, что какая-то информация уже по своему существу абсолютно бессмысленна. Например, нам не интересно прошлое наших объектов. Нам оно просто ни к чему.
Да уж, прозвучало весьма фригидно. Сравнить сексуальный опыт с убийствами…
-Необходимость может возникнуть? – совсем спокойным, скорее даже отстраненным голосом поинтересовался ирландец. От его речи Фаро едва слышно хмыкнул, приподняв уголки губ.
-Если ты в будущем решишь меня кому-нибудь из «симпатичных блондинок» посоветовать – то, несомненно.
Но это было заранее невозможно, не такие уж они и близкие друзья, чтобы забивать друг другу девушек. На тех, кто придется Эйду по душе, он и сам глаз положит, а тем, кому повезет меньше, просто скажет пару своих фирменных джентльменских фразочек. И все будет улажено, как будто ничего и не было.
А вот Фаро было бы очень удобно посылать некоторых особо настойчивых леди к рыжему прохвосту… Но тут и рекомендации не нужно – уж он-то явно сможет им дать то, что им нужно. Теоретически (а когда-то давно и практически) и Рибейро может. Но не хочет. А главнее желания в таких делах ничего нет, так что тут и разговора никакого нет.
Однако стоило лишь напомнить самому Фаррадею о насущном, как он ответил неожиданной для себя фразой.
-Надо будет, она понравится мне снова. Я вообще человек непритязательный, сегодня мне нравилась эта, завтра, я предпочту ту твою блондинку. Внешняя красота многогранна.
«Твоя блондинка» покоробило слух. А в остальном хоть цитируй.
-Внешняя? Что же тогда скажешь о внутренней? Также многогранна? Или не так уж важна для пары часов удовольствия?
Ему начинал нравиться этот разговор. Перед ним сидит яркий пример молодого здорового парня, которому «сегодня эта, завтра та», и это норма. Сам же мечник только в некоторых особенных случаях мог переспать с первым встречным – снять напряжение, выместить злость, или (что реже всего) просто убить время. В остальном же он предпочитал смаковать весь процесс, начиная с самых первых легких ласк, а для этого партнером должен быть человек, чем-то его зацепивший.
А юноши – это не девицы, у которых волосы распусти, грудь оголи, попой повиляй, и делов-то. Впрочем, ладно, попу трогать не будем. Но во всем остальном: юноша должен чем-то выделяться, причем, далеко не тем, что в той или иной степени есть у всех остальных. Какой-то искоркой… Так сразу и не объяснишь, даже в мыслях четкой системы не построишь.
-Ну, рас со мной все ясно, расскажи и о себе. Кто привлекает твой взор, если не блондинки? Брюнетки, шатенки, рыжие?
Ничего с тобой не ясно…
Сдержав внутренний вздох по поводу оставшегося чувства неопределенности, он откинулся на стуле и поднял лицо к потолку. Как неосторожно Ястреб затронул то, что он только что признал на данный момент необъяснимым…
-Меня надо привлечь чем-то большим, чем определенный цвет волос или глаз, красиво расположенными родинками или завлекающим распутным взглядом. Лучшие любовники, на мой взгляд, свою сексуальность держат при себе. Это не значит, что меня не может привлечь красивое лицо или телосложение, или что такие люди обязательно должны выглядеть как-то ненормально, отталкивающе. Просто есть такие, кто умеет искусно сочетать сексуальность с чувством собственного достоинства. И не предлагать ее, а делиться. Как-то так.

Фаро перегнул палку? Да, наверное. Эйд не был заинтересован в глубокомысленных рассуждениях или расплывчатых речах. Ему следовало ответить просто и со вкусом: «Что поделать, люблю низеньких брюнеток с коротким каре».
И все, тема была бы исчерпана. Как и многие другие темы, которые приходилось обсуждать этим двум ранее. И в этом-то и есть весь Фаро – сказать, как отрезать. Можно было даже с непробиваемым лицом заявить, что, да, девушки не возбуждают. С чего бы ему пускаться в пространственные объяснения?
Бренди.
Надо меньше пить бренди.
В любом случае, передумывать собственные слова было уже поздно. Тем более что Рибейро от своего мнения отказываться не собирался.
Обдумавший монолог товарища стрелок негодующе отхлебнул из своего стакана.
-Нет, ну знаешь. Если рассматривать с вопрос с этой точки зрения, то допускаешь мысль, что мы можем взять заказы друг на друга… Ты меня убьешь и мне не нужно будет беспокоиться о том, что я знал о тебе больше чем нужно.
Вот что странно – когда Фаро говорил, он даже не думал проводить параллелей между собой и Ястребом. Абстракция и все такое.
Он чуть нахмурился, услышав такое предположение. Ему убить Эйда? Хм… Это не было так уж невозможно. Наверняка у каждого из них уже есть по толпе недоброжелателей за плечами, плюс, они на одном уровне (пусть и с разными умениями), и посылать за Фаррадеем кого-то, слабее португальского мечника, нет смысла. И vice versa. Да, придется попотеть: первому, чтобы остаться на нужном расстоянии, а второму, наоборот, сократить дистанцию до минимума.
Придется попотеть, но в их схватке один точно умрет. Как минимум один.
-Допускаю, - спустя какое-то время все-таки ответил он, - Не в данном конкретном случае, но все-таки. Ты прав, если придется направить наши оружия друг против друга, нам будет все равно, кому и сколько известно. Но ты же согласен, что если бы тебе заказали меня, и мы были совершенно не знакомы, ты бы и не полез за информацией? И я так же. В убийстве это не важно, - дальше он все-таки решил раскаяться, - Отношения – это, конечно, немного другое… Но в противовес откровенным сплетникам, которым все равно, что обсуждать, лишь бы языки продолжать чесать, существуют и те, кому чужая личная информация абсолютно до лампочки.
Он остановился, задумчиво смерив взглядом опустевший стакан. Протянувшись за бутылкой, он зубами вытащил пробку и плеснул себе еще, продолжая говорить уже сквозь сомкнутые челюсти:
-О чем я вообще? А, да. Интимные сведения – бесполезная информация. Хотя бы потому, - вытащив пробку изо рта, он снова вставил ее в стеклянное горлышко, - Что мало кто реально оценивает себя. Правдоподобную характеристику можно получить только сугубо эмпирическим путем.
Оставшись полностью довольным формулировкой своих мыслей, Фаро придвинулся к столу и принялся закатывать рукава рубашки до уровня локтей – в конце концов, это тоже важно.
И дальше, как только получила развитие неосторожно затронутая португальцем тема про внутреннюю и внешнюю красоту… смешались в кучу кони, люди.
Хотя причем тут кони?
-Заглядывая человеку вовнутрь можно увидеть то, что отобьет все желание. В коротких связях это нежелательно, как считаешь?
На что мечник удовлетворенно фыркнул. Ему нечего было возразить на это. Это выбор каждого отдельного человека – отдавать предпочтения связям «на одну ночь», или же возвращаться к старым партнерам.
-Считаю, - он поднес стакан к губам и тихо добавил, - Гробовщик самодельный, внутрь людей он заглядывает.
Возможно, это прозвучит немного завистливо, но, сложись обстоятельства по-другому, Фаро тоже выбирал бы мимолетные знакомства. Но стоит только представить… Это ж сколько должно быть юношей, любящих однополый секс снизу?
С Ястребом тем временем происходило что-то странное. Видимо, переварить «откровения» Рибейро о своих взглядах на любовников оказалось не таким уж простым делом. Между ними воцарилась практически образцовая тишина, и Фаро чуть сощурился, пытаясь понять, что именно с ирландцем не так. Обычно на все, что он хоть сколько-нибудь не понимал, он спокойно махал рукой и тут же забывал об этом.
Кавалериец отставил стакан с алкоголем, и вгляделся в подтянутую фигуру сидевшего напротив стрелка. Можно было подумать, что он просто заснул – прямо так, с прямой спиной и открытыми глазами. И тем ожидаемее был момент, когда он неожиданно встряхнулся, словно очнувшись от дремоты.
Неожиданным было то, что он начал творить после.
Перегнувшись через столешницу, он потянулся вперед и остановился перед самым лицом Фаро.
–Pardon, mon amour. Завис, - внимательные янтарные глаза как будто прожигали, - Эй, ты часом не романтик?
Рибейро замер. Тряхнул головой, снова замер.
Что это вообще было? Он – романтик?
Ну да, затачивающий до смертельной остроты сталь шпаги романтик. Мечтающий о чистой и светлой любви в своем пропитанном кровью и жестокостью мире.
Он явно вкладывал какой-то другой смысл в свою речь… Его слова звучали настолько безнадежно, что его с легкостью можно было принять за сентиментального мальчика?
Немаловажный фактор фееричности Эйда испарился, как будто бы его и не было.
Неровное дыхание, которое он ловил на своих губах, отдавало терпкостью виски. Рыжие волосы в беспорядке спадавшие на лоб, практически касались его собственной кожи. Неподдельный интерес Ястреба открыто читался в заинтригованном вопрошающем взгляде.
Ответа хочет, понимаешь ли.
Не без труда Фаро прокрутил в голове ту самую свою фразу. Вспомнил, какие чувства в нее вкладывал. «Привлечь чем-то большим», «лучшие любовники», «сексуальность держат при себе» - просто красивого внешнего вида для Рибейро действительно было недостаточно. Ведь если приглянувшийся ему парень – натурал, что он может с этим поделать?
Вот и приходится изначально искать кого-то, кто не просто будет симпатичным, но и имеющим в душе то самое, склонное к однополым отношениям, что мечник и пытался завуалировать всеми этими словами.
Это Эйд Фаррадей ожидает услышать?
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Он приподнял правую руку и, подушечками пальцев пробежавшись по щеке стрелка, завел ее назад, оставляя на вечно взлохмаченном затылке. Подавшись к напарнику и удалив разделяющие их сантиметры, Фаро чуть наклонил голову вправо, с напором проведя языком по губам ирландца, требуя приоткрыть их. Не почувствовав никакого сопротивления, он медленно, растягивая секунды, проник языком внутрь, настойчиво вовлекая Фаррадея в глубокий долгий поцелуй. Привкусы бренди и виски образовали сбивающую с ума смесь, и это только больше будоражило кровь, заставляя дыхание быть более частым и шумным, и...
Однако достаточно. Неохотно, но уверенно отстранившись назад, он слизнул ставшую почти хмельной слюну и многозначительно кашлянул.
-Понимаешь, Эйд? Одной внешней многогранности недостаточно.

Наверное, праздник окончен.
В первый раз подобная мысль посетила голову Фаро в тот самый момент, когда он дотронулся до стрелка, но тогда дороги назад уже не было. А вот сейчас, похоже, была пора собирать удочки. Португалец даже успел нашарить взглядом снятую и отложенную в сторону жилетку.
А чего ему стоит ожидать? Никто не спорил, Эйд вполне был способен скрыть растерянность за каким-нибудь энергичным возгласом и забить на произошедшее, но и то – обсуждение поступка мечника явно затянулось бы до утра. Совсем закрывать глаза на такое даже в его стиль не вписывалось, пусть его редкая фееричность и позволяла ему нормально реагировать на внезапные приставания со стороны таких, как Рибейро.
Мог быть и другой сценарий – и то, что сейчас получит развитие именно он, до Фаро дошло, когда он попытался встать со стула, но почувствовал руку, крепко сжимающую рубашку на его груди.
Стало быть, ему врежут. Это тоже было ожидаемо – тебя ни с того, ни с сего целует знакомый мужчина, которого ты даже не рассматривал с сексуальной точки зрения, какой будет твоя реакция? Нет, как раз Фаррадей рассматривать мог. Но все только в шутку: у него вообще большинство умных мыслей неизменно перетекало во что-то среднее между фарсом и иронией.
Почти незаметно вздохнув,  мечник смерил кулак, мнущий ткань его одежды, и поднял глаза к лицу Эйда. Он не был намерен уклоняться, вырываться или атаковать первым, что было бы совсем уж глупо. Нет, ему скорее даже нужен был хорошией освежающий удар, который выбил бы все собственнические мысли насчет Ястреба из его головы, по крайней мере, на сегодня. Он еще не настолько пьян, чтобы завалить напарника и удовлетвориться его обществом, не интересуясь его мнением, но, увы, уже и не настолько трезв, чтобы сдерживать себя.
Так что, пока есть возможность собрать мысли в привычный организованный порядок, надо ей пользоваться. Автоматически сжались челюсти, прижавшийся к небу язык всколыхнул во рту вкус губ стрелка, и, наверное, во взгляде Фаро отразилась не совсем та решительность получить по заслугам, на которую от настроился совсем недавно.
Однако ирландцу, похоже, было не до того. Терпкое виски в его глазах словно имело едва ли меньше градусов, чем аналогичный напиток на столе.
Ожидавший ответной реакции меньше всего остального португалец чуть вздрогнул, почувствовав язык на своей коже. Он внимательно следил за действиями Эйда и пытался понять – когда его приятель успел опьянеть до такой степени, чтобы открыто развратничать с мужчиной, после недавних весьма ярких обсуждений преимуществ девушек?
Это невероятно возбуждало. Определенно тип Рибейро, с какой стороны ни посмотри – почему-то ему всегда особенно везло именно с би. С удовольствием проявляющими инициативу, знающим толк в сексе, но в тоже время добровольно отдающимся в руки кавалериста. Мало на что способные, тонко стонущие от каждого прикосновения мальчуганы не особо доставляли, учитывая склонность Фаро к долгим обоюдным ласкам; хотя, будем честными, и среди пацанов находились настоящие бомбы… но речь сейчас не о них.
Речь о наглом Фаррадее, чей едва срывающийся шепот прямо в ухо игнорировать не было абсолютно никаких сил. И уж, тем более, желания.
Левая ладонь занялась рукой, словно сросшейся с рубашкой, а правая, наоборот, потянулась к телу стрелка, правда, не с тем намерением, чтобы схватить покрепче. Пальцы расправили складки на ребрах, поднялись выше и, нащупав сосок, несильно, чтобы лишь намекнуть, сжали его. Фаро повернул голову и, уткнувшись носом в висок Ястреба, с шумом втянул воздух, позволяя ему еще больше закружить себе разум.
Губы спустились на скулу, и уже через несколько минут там начинал темнеть засос.
-Ты здесь единственный, кто подает надежды, - угрюмо прошептал в ответ он, окончательно убедившись, что самостоятельно теперь ему уже точно не остановиться.
Стол между ними начинал чертовски раздражать.

Движения Эйда были уверенными и вполне осознанными – а вот Фаро до сих пор не верилось, что все, что происходит сейчас, не порождение алкогольного бреда, а самая настоящая (пусть и немного нетрезвая) реальность.
Но он уже возбудился, партнер всем своим поведением не иначе, как поддерживал его, следовательно, был ли резон передумывать? В конце концов, пускай праздник будет и у них. Ну, или только у него – кто знает, как дела с этим обстоят у ирландца? Хотя нет, скромность не к лицу солдату. От Фаро никогда не уходили недовольные, и сегодняшнему вечеру не суждено быть исключением.
Руки Фаррадея манили в спальню, и мечник не видел причин настаивать на чем-то другом – быстрый трах на столе сейчас был не в его интересах. Эйд, пожалуй, был едва ли не единственным, с кем он поначалу достаточно долго (а для убийц это приличное количество времени, поверьте) общался, а потом внезапно перешел на что-то большее.
Хотел ли он этого раньше? О чем думал, когда смотрел на эту кожу, эти волосы, следил за этими губами, наблюдал за направлением этих глаз? Было ли это постепенным привыканием? Чтобы сейчас взглянуть на весь образ стрелка совершенно по-новому?
Он ведь даже не задумывался, каков рыжий наглец в постели… Впрочем, он даже представить себя не мог, сидящим где-нибудь у окошка и размышляющим о прелестях какого-нибудь парня. Прелестями других он предпочитал наслаждаться в непосредственной близости от них.
Двери комнаты, предназначенной для сна и других, куда более интересных вещей, распахнулись, весьма приветливо, даже пикантно скрипнув. Ястреб шел перед ним, спиной вперед, и руки его скользили по телу напарника, освобождая того от рубашки, а во взгляде по-прежнему читался немного пьяный интерес и некоторая эйфория от всего происходящего.
Да Фаро и сам чувствовал то же самое. Его невероятно подстегивало это ощущение абсурдности и неопределенности от того, как быстро, по сути-то, они перешли к такому повороту событий, и что он все больше и больше заводится от одной только мысли о том, что ему предстоит провести столько времени наедине с тем, с кем куда привычнее было выпивать, разговаривать, ходить на задания, убивать, в конце концов.
Вот они достигли непосредственно кровати, и всякие рассуждения автоматически ушли куда-то на задворки сознания. Легкое движение – и ирландец опустился на матрас, сохраняя при этом сидячее положение. Приблизившись еще, Рибейро наклонился над стрелком, подняв на кровать согнутую правую ногу, и коленом упершись в промежность парня. Решив не церемониться и с его рубашкой – поскольку собственная уже была оставлена где-то на полу по дороге сюда – он пустил руки расстегивать пуговицы, а сам занялся губами Эйда.
Ему казалось, он мог это делать сколько угодно раз – целовать его, впиваясь все сильнее и сильнее, сплетать и расплетать языки, страстно и, в тоже время, с наслаждением пробуя новый для него вкус. Пока еще новый.
Пальцы, поглаживая уже голое тело, наткнулись на шрам под ключицей – Фаро не помнил, знал ли он о нем раньше, но теперь-то уж точно ничего не мешало исследовать каждый сантиметр тела партнера. После щекочущего прикосновения подушечками, португалец немного изогнулся и провел языком по неровной поверхности кожи, изредка останавливаясь и целуя – он знал это по себе – наиболее чувствительные ее участки.
-Это так похоже на тебя, - оторвавшись от своего занятия, неподобающе ровным (а он по-другому вообще умел?) для ситуации голосом проговорил Рибейро, - Наверняка с этой отметкой связана какая-нибудь очередная фееричная история?
Да уж. По нормальному следовало бы спросить, в первый ли раз это у Эйда, нужно ли ему время подготовиться, какую позицию он предпочитает…
Но сегодня определенно хотелось чего-нибудь ненормального.